Предупреждение: мозговынос, глупость, но смешно (по крайней мере, нам), ООС (мартовский)

Ничто не предвещало беды. Стоял теплый весенний полдень. Зима только-только закончилась, появились первые цветочки. Только Ичиго не разделял теплого солнечного позитива. У него была на это серьезная причина. Он шел домой с отвратительным настроением и головой, отягощенной мыслями разной степени тяжести.

- А почему сразу я?! Я что, рыжий?
- А что, нет?
- У меня и так уже дома притон! Все время ошиваются всякие подозрительные личности!
- В том-то и дело. Одним больше, одним меньше… Куросаки-сан, у тебя ведь такое доброе сердце. Ты ведь не можешь оставить его в беде…

Едва успев закрыть за собой дверь, Ичиго получил хороший удар в область срединной извилины больших полушарий.
- Ты опоздал к обеду! – провозгласил глава семейства.
Куросаки-младший тяжко вздохнул, проигнорировав выходку отца.
- Отец… Мне надо с тобой серьезно поговорить.
- Ты влюбился! – Ишшин вдохновенно простер руки к небу. – Масаки! Наш любимый сыночек наконец-то влюбился! А я то думал, что уже никогда не понянчу внучат!
- Что ты там опять себе напридумывал?
Иногда Ичиго удивлялся, по какому принципу работает мозг его любимого папочки. А иногда – наличию этого самого мозга.
- Ах, Масаки, я то думал, что у него проблемы. Хотел вести к сексопатологу… Прости, чего ты там бормочешь?
Ишшин соизволил-таки посмотреть на сына.
- Ты можешь хоть раз в жизни выслушать?!
- Я всегда тебя слушаю. Ты же продолжишь наш род. Нас запомнят в веках. Бохаха!
- Отец!
Ичиго знал, что будет сложно. Но не предполагал, что настолько.
- Послушай меня, идиот!
Куросаки-старший приобнял сыночка рукой за плечи и слегка потряс.
- Хорошо, Ичиго. Пойдем поговорим как мужчина с мужчиной. Ты все можешь рассказать своему папочке!
Ишшин затащил его в гостиную и усадил на диван.
- Итак, сынок. Что же ты хочешь мне рассказать? Как ее зовут? Симпатичная? А как же Рукия-чан?
- Да заткнись ты наконец! – вспылил Ичиго. – Я вообще не о том хотел поговорить!
- А о чем?
Поняв в кои-то веки, что речь идет не о девушке, Ишшин потерял интерес к разговору.
Ичиго прокашлялся.
- Я… я… я… - Куросаки-младший собрался с духом и выпалил на одном дыхании:
- Можноязаведусебекота?
Куросаки-старший недоуменно похлопал глазами.
- Чего? – не очень интеллектуально поинтересовался он.
Ичиго по-детски тыкал пальцем себе в коленку.
- Ты знаешь… У меня никогда не было домашних животних.
«Не считая тебя» - подумал он.
- Почему бы нам не завести котенка?
- Ах, Масаки, наш ребенок наконец-то решил заботиться не только о себе! – патетично изрек Ишшин.
- Пап, ты согласен?
- Конечно, сыночек! Мы будем звать его!..
- Его не надо звать, - прервал начинающуюся тираду Ичиго. – Он сам придет.
- Какой умный котик! – восхитился Куросаки-старший. – Но как же я узнаю, что он придет?
- Узнаешь, не волнуйся, - мрачно высказался ребенок.

- А как я объясню это отцу?!
- Скажи, что хочешь завести котеночка. Я думаю, твой папа не будет против. И что такое объяснение его вполне устроит.

Вечером в семье Куросаки ожидалось пополнение. Ишшин даже по такому случаю приоделся в свою лучшую рубашку с розовыми цветочками.
Юзу приготовила несколько рыбных блюд. А Карин делала вид, что ей все равно, но ей тоже хотелось увидеть котеночка.
И вот наступил момент истины.
Раздался звонок в дверь. Ичиго на ватных ногах подошел к двери и открыл ее.
- Здорово, Куросаки!
Ишшин и девочки тоже выглядывали в прихожую, но усиленно делали вид, что их нет в поле зрения.
Ичиго обреченно посмотрел на отца.
- Вот, папа. Это наш кот Гриммджо, - неуверенно протянул Куросаки-младший. – Ты ведь разрешишь?..
В глубине души он надеялся, что Ишшин сочтет это глупой шуткой и отправит голубоволосого куда подальше. И ему, Ичиго, не придется объясняться с Урахарой, который обманом и шантажом заставил его взять к себе «котеночка».
- Конечно, разрешу! Только кормить и убирать за ним будешь сам.
- Хай-хай… - согласно кивнул Ичиго.
В это время Гриммджо, пришедший с тортиком и цветочками, успел разуться, облазить прихожую и подойти к главе семейства.
- Здрасьте! Хотел бы уточнить один момент, - деловито начал арранкар, сунув Юзу тортик, а Карин – цветы. – Как мне вас называть: Куросаки-сан, Ишшин или папа?
Ичиго тихо сполз по стеночке. Его мозг не выдерживал творящегося у него дома безобразия. А он-то думал, что уже ко всему привык.
«Этот палаточник у меня своей панамкой подавится!»

- Куда же мы его, бедного-несчастного денем? – разливался соловьем Урахара. – Семьи у него нету, друзей всех перебили… Только вот он и остался. Неужели ты способен на подобную бессердечность?! Посмотри в эти печальные глазки? Они ведь так и просят: забери меня к себе…
В это время Гриммджо сидел со скучающим видом и смотрел в потолок, почесывая подбородок. Услышав, что речь идет о нем, он лениво протянул:
- Мяу...
Ведь Урахара выдал четкую инструкцию: соблюдать вид несчастный и жалобный.
- Хорошо-хорошо, но это последний раз, когда я соглашаюсь на твою просьбу.
- Конечно, Куросаки-сан, - ласково улыбнулся Урахара и прикрыл лицо веером.

Прошло несколько дней. Все было не так плохо, как казалось на первый взгляд. Гриммджо не драл обои, не метил углы, не орал по утрам, прося еды, и вообще вел себя на удивление прилично. По вечерам он сворачивался клубочком под боком у Ишшина и изображал трактор (то есть мурлыкал). Получалось очень музыкально. Он быстро научился готовить, помогал Куросаки-старшему в больнице и Урахаре в магазине. В общем, стал примерным членом общества.
Но вскоре сказка кончилась…
Среди ночи Ичиго проснулся от того, что кто-то несильно, но настойчиво царапал его руку.
- Гриммджо? – сонно поинтересовался рыжий, продирая глаза.
Арранкар сидел напротив него, тараща свои синие глазища.
- Куросаки… - хрипло высказал он, облизнувшись. – У меня такое странное чувство…
- Жратва в холодильнике, - отмахнулся Ичиго и перевернулся на другой бок.
- Да нахрена мне еда, я уже поел!
- Тогда че надо? – недовольно спросил Куросаки, не желая обращать внимания на этого придурка, разбудившего его просто так.
- Куросаки… - тон Гриммджо стал игривым. – Куросаааки?..
Арранкар плюхнулся рядом и начал тереться мордочкой о плечо Ичиго.
- А, Курррросаки?.. – «котеночек» затарахтел и сжал коготочками кожу на спине неосмотрительно отвернувшегося шинигами.
И тут Ичиго заподозрил что-то неладное. Он дернулся и свалился с кровати. Гриммджо, недолго думая, прыгнул на него сверху.
- Ну, Куррросаки?.. – промурлыкал арранкар, тыкаясь мордой в бок незадачливого кошковода.
- Чего тебе надо? – подозрительно осведомился Ичиго.
- А погладь меня… - Гриммджо своей нехилой тушей упал на пол и начал кататься.- Ну погладь, ну погладь… Почеши мне шейку.
- Ты нашел аптечку? Переел валерьянки?!
Шок прошел – Ичиго начал злиться. Этому идиоту захотелось поиграть, видите ли.
- У меня завтра контрольная, дай поспать! – рыжий отпихнул морду Гриммджо и встал с пола, надеясь пройти к кровати. Однако этот путь ему преодолеть не удалось, ибо арранкар вцепился в его штаны.
- Ты такой злой…
Ичиго покосился вниз. Что-то было не так. Никогда еще он не видел у экс-сэксты таких жалобных глаз. Он даже начал беспокоиться.
- Гриммджо? Что с тобой?
- Не знаю… Я себя так странно чувствую… Погладь меня, а?
Ичиго уселся на кровать и впал в ступор, серьезно задумавшись. Объяснения странному поведению арранкара он не находил. Куросаки не заметил, как машинально стал почесывать его за ушами. Гриммджо прикайфовал и ткнулся мордой ему в грудь.
- Ты че творишь, свинья?! – Ичиго отшатнулся, когда понял, что арранкар забрался к нему на колени и мурлычет прямо в ухо.
- Я не свинья, - гордо сообщил Гриммджо. – Я кот!
- Ты не кот, ты дебил!
- Неправда, - обиделся тот. – Я не умственно отсталый.
- Вот сволочь. Набрался умных слов у папы в больницы. Скажи честно, жрал валерьянку или нет?
Гриммджо невинно похлопал глазками.
- Я? Да как ты мог подумать?.. Я не пью.
- Тогда объясни причину своего дурацкого поведения.
Арранкар заулыбался.
- Не знаю… Хочу, чтоб меня кто-нибудь погладил…
- Иди к Ишшину! – Ичиго указал на дверь.
- А вдруг он… Нет, я боюсь. Он такой брутальный.
- Он такой же идиот как и ты!
- Ну, Куросаки… - Гриммджо вновь сделал попытку оккупировать тельце юного шинигами. На этот раз успешную. Он сгреб его в охапку и начал тереться мордой.
- Ррррыженький… Вкусненький… Так и хочется…
- Что тебе хочется? – замогильным голосом поинтересовался недошинигами.
Кажется, Ичиго начало осенять. Ведь за окном был месяц март. А Гриммджо как ни крути был котом.
- Отвали от меня, - бросил Куросаки.
- Нееет… Так не интересно… - арранкар лизнул его в щеку.
- Вали нахер из моей комнаты! – Ичиго с трудом вывернулся из цепких лапок и за шиворот потащил к двери.
- Куросаки… - жалобно замявкал Гримми. – Ты такой злой…
- Вали! – рыжий выставил мартовского кота в коридор и захлопнул за собой дверь.
Всю ночь он не мог уснуть. Гриммджо жалобно мяукал и скреб дверь. Только на рассвете арранкар угомонился и уснул. Прямо под дверью.
Утром Ичи собрался очень быстро и свалил из дома, даже не позавтракав. Он боялся, что Гриммджо проснется.
После школы Куросаки решил почтить своим визитом Урахару и высказать все, что о нем думает. Настроение поднялось в предвкушении того, что вскоре он набьет морду наглому торговцу.
Урахара встретил Ичиго как и всегда: приветливо и радушно.
- Куросаки-сан. Какой приятный визит. Чем обя… Да не надо меня бить! Что за молодежь пошла… Ни манер, ни вежливости, ни тактичности…
- Что ты мне подсунул на этот раз?! – рыжий наконец-то дал волю своим эмоциям и решил просто-напросто убить Урахару. Чтоб не мучился. Экс-капитан данного порыва не разделял и бегал от него по всему магазину, мерзко хихикая. Веселье продолжалось недолго. Вскоре пришел Тессай и поймал Куросаки за шкирку.
- Чего буяним?
- Этот… козел! – Ичиго упорно вырывался, пытаясь пнуть хоть кого-нибудь, до кого дотянется. – Он!.. Поставь меня за землю!
Вместо того, чтоб исполнить просьбу временного шинигами, Тессай хорошенько встряхнул его.
- Так что случилось?
- Он мне кота какого-то ущербного подсунул! Он ведет себя как-то странно. Орет, смотрит так, будто сожрать хочет, просит, чтоб его погладили.
- Не волнуйтесь, Куросаки-сан. Ничего страшного. У него всего лишь март. Это вполне нормальное явление.
- Че?! Я теперь ему должен кошку что ли принести?
Урахара мило улыбнулся.
- Йоруичи-сан не отдам. Да и не пойдет она… она любит настоящих мужчин. Брутальных.
- Она что, тебя бросила? – искренне удивился Ичиго, за что получил по кумполу тростью.
- За что?! – возмутился Куросаки.
- Хватит чушь нести, - мягко и нежно сказал Киске. – А то получишь снова тростью. И не только по голове.
«Господи… Моя жизнь превратилась в кошмар. Дома отец больной на голову. И кот такой же. Здесь этот сомнительный тип с противной ухмылкой. В школе тоже особо никому не расскажешь. Квинси поехидничает, Иноуэ лишний раз пожалеет, Чад… Чад промолчит. Рукия в Обществе душ…»
- Как с этим бороться? Хотя бы на это ответь.
- Куросаки-сан, разве вам в школе еще не преподавали половое воспитание? Какая странная школьная программа. Дети должны знать, что… что делать в таких случаях, - мудро изрек Урахара.
- На что это ты намекаешь? – подозрительно спросил Ичиго.
- Я? Ни на что. Я в открытую говорю, - мерзкая улыбка озарила лицо торговца.
Тессай решил, что хватит уже держать бедного ребенка в воздухе и опустил на пол.
- Я не пидорас!
- Какой пыл, какая экспрессия… Один раз не ковбой, может, тебе понравится.
- Можно я его лучше отцу отдам?
В общем, разговор с Урахарой ни к чему путному не привел.
Морально измотанный Ичиго возвращался домой уже под вечер.
«Лучше бы кто-нибудь снова попытался захватить мир… Тогда не надо было бы думать, что делать с этим бардаком.»
Дома уже ждал отец со своим фирменным ударом в челюсть.
- Разве я опоздал?! – заорал Ичиго.
- Да нет… - смутился Ишшин. – Это я так, по привычке.
- Идиотские у тебя привычки, - хмыкнул рыжик, проходя на кухню.
Гриммджо тут же материализовался там же, воровато огляделся в поисках Ишшина, но папаша ушел к себе. Арранкар сразу сгреб Куросаки в охапку и начал тыкаться мордой в щеку.
- Отвали. Может, тебя кастрировать? – задумчиво протянул Ичи.
- Не надо, - Гриммджо моментально отстранился, зашипел, вздыбив волосы на затылке. – Как тебе в голову могла прийти такая жестокая мысль?
- Мне и не такое может прийти в голову, когда меня домогаются всякие извращенцы, - проворчал Куросаки.
- С чего ты решил, что я тебя домогаюсь? – Гримджо попытался сделать честные глаза. Получилось не лучше, чем у Урахары.
Ичиго решил, что лучше закончить этот бесполезный разговор, и ушел к себе в комнату. Все равно они не придут к взаимопониманию.
Несколько дней Куросаки-младший упорно держал оборону: баррикадировал дверь в свою комнату, старался выходить из комнаты, когда дома был Ишшин – Гриммджо почему-то его боялся.
- Сынок, - однажды за ужином поинтересовался глава семьи. – Мне кажется, у тебя прогрессирующая паранойя? Что происходит?
- У нас скоро экзамены. Я волнуюсь, - тут же придумал отмазку Ичиго и предпочел смотаться, пока не начались расспросы.
Экзамены и правда были на носу. Так что на некоторое время Ичи даже забыл о напасти в лице голубоволосой бестии. Что и послужило предпосылкой к промашке, которую и допустил Куросаки.
В один прекрасный день он просто забыл закрыть дверь.
В тот день был сложный экзамен, так что Ичиго вернулся домой усталый и лег спать, забыв об опасности, которая его подстерегала. Проснулся он только ночью от ощущения, что в комнате кто-то есть. Причем не просто в комнате, а в его постели. И этот кто-то распускал руки.
- Ты как сюда попал? – сонно пробормотал Ичи, пока не проснувшись до конца. Он надеялся, что это сон.
- А ты дверь забыл закрыть, - услышал он самодовольный голос.
Буквально за мгновение он понял всю сложность своего положения. Ночью. В постели. С озабоченным арранкаром.
- Стой.
- Уже.
- Буду кричать.
- Конечно, будешь, - промурлыкал Гриммджо. – Только семью не разбуди.
-Ну ты и скотина…Это же шантаж!- возмутился рыжий, ногой спихивая оккупанта на пол.- Иди отсюда, извращенец!
-Я? Извращенец?! Это в моей кошачьей природе! Мне так одиноко… И ты не хочешь меня пожалеть… - арранкар внаглую полез под одеяло рыжего.
-Куда! Ммммать твою Айзена и отца твоего Ичимару! – Ичиго нервно хлопнул арранкара по наглым лапкам, натягивая одеяло до подбородка. – Будешь приставать, получишь занпакто в лобешник, понял?
-Ну Ичиго,ну как ты можешь быть таким жестоким? Ну, разве ты не видишь, что у меня проблемы в личной жизни?
Арранкар совершенно по-кошачьи уставился на рыжего.
-Какие у тебя могут быть проблемы?! У тебя и личной жизни-то нет, – фыркнул Ичи и подозрительно покосился на Гриммджо.
-Теперь есть. Ну Куросакиииии… Разве ты не хочешь мне помочь? Всего один поцелуй… Ты же всегда помогаешь своим друзьям.
-Ну ты и ссссссука… - в глазах Ичиго читалась внутренняя борьба, но он все таки сдался. – Хорошо. Но только поцелуй.
- Отлично! – просиял Гриммджо, стаскивая одеяло с Ичиго…
Минуты через три Куросаки обнаружил, что руки арранкара ведут свой путь туда, где им быть не положено.
- Ты что это делаешь? – слегка шокировано спросил Ичи. Продолжительный поцелуй выбил из него возможность нормально соображать. Как ни крути, он был подростком. С гормонами, комплексами и прочими атрибутами своего возраста.
- А что я такого делаю? – довольно мурлыкнул Гриммджо.
- Ты… ты ко мне лезешь… А говорил, что только поцелуешь.
- Щас поцелую, - бойко ответил кошак и исполнил свою угрозу.
-Может хватит, а?
-Какой «хватит»?! Мы только начали…И вообще, не ори.
-Я и не ору.. АЙ!!! Ты что делаешь?! Ты куда руки тянешь, извращенец??
-Как куда? Туда, где им самое место…
-Ну не на моей же заднице!.. Убери руки!..
-Ну руки - то я уберууууу…
-И вообще, хватит ко мне приставать!.. Я натурал!.. Черт! Я актив!.. Черт…
-Ну все, Куросаки, заткнись, ты меня отвлекаешь.

Утро для началось довольно банально. Папаша вихрем ввалился в комнату сына с воплями:
-Гуууууууууууууууууууууууд мооооооооооо… Эээээ??? Мальчики?..
Ишшин притих, наблюдая открывшуюся его взору картину. Первым опомнился Ичиго. Краснея, он начал орать:
-Я же сто раз просил не вваливаться в мою комнату без стука!!!
-Сын! Как ты мог??! Ты… Ты…Ты СНИЗУ!!! И это мой сын?!! А ну-ка вылезай, папочка покажет мастер-класс!
Гриммджо испуганно спрятался за Куросаки-младшего:
-Не надо на мне ничего показывать!
-Ну ты же не знаешь, как умеет папочка!
-И знать не хочу!!! – взвыл рыжий. - Вали из моей комнаты! Я итак сегодня два раза был сверху!!!
- Всего два? И это мой сын? – разочаровано протянул Ишшин, выходя из комнаты. – Ну и молодежь…
-Теперь он будет мне всю жизнь это припоминать. – Ичиго с головой накрылся одеялом. – Чтоб его…
-Ну ничего… Он привыкнет… - Гриммджо обнял завернутого в одеяло Куросаки. – Вот увидит нас так еще пару раз и внимание перестанет обращать…
-За что мне это всёёёёёёёёёё? - тихо взвыл Ичиго. – Пожалуйста... Пусть хоть кто-нибудь снова попытается захватить этот мир…
Он хотел было подумать о несовершенстве мира, но мысли плавно перетекали на руки Гриммджо, обнимающие его.
- Если все время дерешься с кем-то, о таких вещах не думаешь, - проворчал Куросаки.
- Потому что это сублимация. Ты направляешь свою энергию в другое русло, - глубокомысленно заявил арранкар.
- И откуда ты такой умный?
- Это я в больнице от твоего отца слышал, - гордо ответствовал кошак.
- Дааа… Набил бы я тебе рыло, да Заратустра не позволяет.
Собственность гриммдоу
День проходил за днем, растягивая время как резину, и казалось все застыло в едином размеренном состоянии. Тренировки продолжались, только теперь в них чаще участвовал Куросаки. Хитрец Киске под тем или иным предлогом оставлял их вдвоем и каждая битва заканчивалась одинаково: сорванной одеждой и безумным сексом, после которого оба спешно одевались и, пряча улыбки, ужинали со всей компанией.
Гриммджо продолжал отлавливать рыжеволосого шинигами в полутемном коридоре, затаскивать в самый укромный угол. И Куросаки все так же краснел, но в карих глазах плясали озорные искры. Длинные ресницы, легко трепетавшие, когда по щеке скользила подушечка пальца, не могли скрыть этого взгляда. Только от одного легкого взмаха ими, открывающего на мгновение маленькую бездну желания, суженную в расширившемся зрачке, Гриммджо срывался, вжимая мальчишку в ближайшую горизонтальную или вертикальную поверхность, заглушая стоны бешенными поцелуями. А потом… потом становилось не важно то, что кто-то из обитателей магазинчика может наткнуться на них. Ночью же Джагерджак бесшумно забирался в его комнату через окно и, осторожно стягивая простыню, покрывал каждый сантиметр нежной кожи поцелуями. Добираясь до сосков, обводил каждый языком, прикусывая темную горошину для того, чтоб услышать тихий стон. Продолжал сладкую пытку до тех пор, пока Ичиго не вскакивал, переворачивая и подминая под себя ухмыляющегося арранкара. Всхлипывал, прикусив губу и подавался вперед, подстраиваясь под ритм, стонал в голос, не боясь, что кто-то может их услышать - кеккай временный шинигами освоил быстро. Засыпал уже под утро, вдыхая запах рыжих жестких волос. Пахли они травой и солнцем.
Однажды Урахара собрал их всех за столом и объявил, что портал в Хуэко будет открыт завтра днем. Взгляд Куросаки моментально потяжелел.
-Мы будем готовы, Урахара-сан. – кивнул он, бросив короткий взгляд в сторону арранкара, сидящего как всегда напротив.
Гриммджо вздрогнул. Началось. То, о чем он почти забыл, то, что было неизбежно. После ужина, прошедшего в напряженном молчании, Киске положил руку ему на плечо, останавливая .
-Гриммджо-кун, я хотел бы у тебя узнать…
-Нет, я остаюсь здесь. Мне нет дела до того, чем все это закончится. – грубо перебил его Джагерджак.
-Что ж, как хочешь. Это только твой выбор. - он мог биться о заклад, что бывший серейтейский капитан посмотрел на него с неодобрением и тяжело вздохнул.
Всю ночь Гриммджо бродил по улицам, и лишь к утру пришел к дому Куросаки. Окно было закрыто. Сквозь зубы ругнувшись он побрел к себе.
Лежа на кровати и наблюдая за тем, как лучи просыпающегося солнца рисуют ровные прямоугольники и квадраты на полу, арранкар думал, почему это так важно для всех этих шинигами. В частности для одного упрямого рыжеволосого шинигами, который кажется ждал, что Гриммджо пойдет с ними. Глупо. Глупый мальчишка, который желает защищать все и вся, даже то, что не может принести ему ничего полезного. Куросаки называл это друзьями, Джагерджак - обузой, не понимая, как можно доверять кому-то до такой степени. Когда Секста спросил Ичиго, какого черта он лезет под удар ради этих людей, тот ответил ему «потому что я сильнее их, они мне верят, верят и наедятся на меня». После спор зашел в мертвую петлю и был прерван самым приятным способом. Но уяснить себе, как можно быть настолько наивным Гриммджо не смог. И не сможет наверное. Ведь надеялся же рыжий придурок, что тот пойдет за ним в Хуэко. Их там поубивают всех, не Эспада, так сам Владыка со своими помощниками. От этой мысли Гриммджо неприятно поморщился. Нет, только не Куросаки. Он везучий. С ним все будет хорошо. Раздражение и злость невольно уступили место беспокойству. Удача неверная подруга, а Куросаки…
Гриммджо засунул голову под подушку, словно это могло стать преградой для дурацкого чувства. Проклятое Хогиоку, проклятые шинигами. Скажи кто Гриммджо пол года назад, что тот будет, как последний идиот, переживать за какого-то шинигами, он бы рассмеялся ему в лицо, а потом превратил в мелко нашинкованную нарезку. Но, тем не менее, даже это не повод бросаться вслед за ненормальным Куросаки. За его ненормальным Куросаки.
Тревожный сон пришел не скоро, продираясь сквозь гущу странных, искаженных мыслей.
Ровно в полдень Джагерджак подскочил как ужаленный. Сна он не мог вспомнить, и вспоминать не хотел. Вряд ли там было нечто радостное. Мельком глянув на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке, он поплелся на кухню. Сейчас наверняка вся компания спасателей Каракуры стоит перед порталом и готовится уйти. Минуты шли издевательски медленно, и Секста Эспада, бывший Секста Эспада, пытался убедить себя в правильности своего решения. Он пришел сюда не ради заварушки между шинигами, а ради того чтоб спокойно жить. Что именно входило в это «спокойно» Джагерджак никак не мог решить, но точно знал одно: там обязательно должен быть Ичиго. Потому что это его добыча, его собственность. И делиться ей он не собирается ни с кем. Ухмылка поползла по лицу, когда все выводу в пользу «нам это до звезды» тихонечко пискнули, сдулись под давлением одного весомого аргумента.
Нагретый солнцем асфальт почти не чувствовался под ногами, когда он бежал к магазину. Ворвался, не обращая на гневные окрики Джинты и лепет Уруру, оттолкнул Тессая, петляя по коридорам к заветному люку. Урахара стоял там и портал был еще открыт. Рядом, сверкая извечной гадкой ухмылкой, стоял Ичимару Гин.
-О, Гриииммджо. Надо же, а мы все с ног сбились, думая, куда же исчез наша дорогая шестерка. – ухмылка стала еще шире.
-Плохо думали значит. – повернувшись к Урахаре, он заметил, как тот прячет довольную улыбочку за веером.
-Ты вовремя, арранкар-сан. Я как раз думал закрывать портал.
-Как давно они ушли?
-Буквально минут пятнадцать назад. Если поторопишься, то легко нагонишь, Гриммджо-кун.
-Спасибо. – рассеяно кинул Джагерджак через плечо. Ичимару удивленно приподнял бровь, посмотрев на Киске.

Успел, почти да не совсем.
Джируга, изрядно потрепанный, заносил секиру над тем, что раньше гордо именовалось шинигами. Пятый что-то говорил, растягивая уродливую щель рта в победном оскале. Мир сузился до размеров крохотного расстояния между острием секиры и полулежащим на песке Ичиго. Скрежещущий звук металла о метал прошил мертвый воздух.
-Тебя Нойтора, видимо так и не научили, что чужое брать нельзя.
-Джагерджак. – протянул Джируга, плохо скрывая удивление за безобразной ухмылкой.
-Он самый. Если ты хочешь хотя бы притронуться к нему, тебе придется сначала убить меня.
-С радостью! – непропорционально огромный топор вновь поднялся, готовясь к следующему удару.

Только когда Гриммджо полностью убедился в том, что даже по кусочкам собрать бывшего Эспаду не сможет никто, он позволил себе рухнуть рядом с Куросаки. Тот пришел в себя. Жив. Хорошо. Замечательно. Великолепно. Дурацкая улыбка появилась сама собой.
-Гриммджо?
-Ага.. – никогда бы в жизни Джагерджак не подумал о песке, как о самом удобном на свете месте. Но сейчас, когда тело ныло, словно по нему прошелся весь Готей-13 со всеми капитанами, лейтенантами и офицерами, серый песок казался потрясающе комфортным ложем.
-Какого черта ты тут делаешь? – голос рыжего был хриплым и в голову полезли совсем уж неуместные сравнения и воспоминания.
-На внеочередную порцию траха понадеялся. – ухмыльнулся он. Отключиться хотелось невыносимо, но нельзя…
-Придурок. – Куросаки кое-как уселся рядом.
-Сам такой.
-Ты же не собирался идти сюда.
-Передумал. – блаженная темнота маячила на грани, подкрадываясь. У любого организма есть лимит. Свой Гриммджо на сегодня исчерпал.
-Почему?
-Я тебе потом как-нибудь расскажу, Куросаки. – последнее, что успел выдать Джагерджак, проваливаясь в темноту, сотканную из боли и чьих-то отдаленных голосов.
Единственным более-менее понятным из них был голос Ичиго, тревожно спрашивающий все ли с ним будет в порядке. Боль на секунду отпустила, когда до арранкара дошло, что спрашивает шинигами про него.

Боев было много. И везде Гриммджо следовал за Куросаки, на что тот только недовольно ворчал, а остальные ехидно подшучивали. Бывшему Эспаде было все равно, главное что он был рядом и мог вовремя остановить чей-то последний удар, как это было с Нойторой. Его одежда, волосы, даже кожа насквозь пропитаюсь запахом крови, смерти и песка, который ничем невозможно было вытравить. Только огненные вихры Ичиго продолжали пахнуть солнцем и Гриммджо недоумевал почему. Вечная луна не могла оставлять такого теплого, сухого и щекочущего ноздри запаха. Он раз за разом зарывался носом в рыжие волосы, а мальчишка смеясь спрашивал, какого черта он обнюхивает его по десять раз на день. Джагерджак не отвечал, и все расспросы затыкал поцелуем – верным средством от всех ненужных вопросов.
Шинигами пусть медленно, но верно добивались того, за чем пришли сюда. Он видел это во взгляде каждого убитого им арранкара, но не понимал, почему это становится так важно для него.
Когда Ичиго вышел из портала с каменным лицом, Гриммджо даже испугался. Проиграли? Они или мы? На чьей стороне сражался он сам, определить становилось с каждым днем труднее.
-Что случилось?
-Укитаке-тайчо мертв. – Ичиго все с тем же улькиороподобным выражением уселся на пол, устало положив меч рядом.
-Это тот беловолосый капитан?
-Да.
Гриммджо громко фыркнул. Это сопереживание всем подряд его раздражало.
-Куросаки, объясни мне, отчего ты сидишь тут с таким лицом, только потому, что какой-то капитан погиб в битве? Я уже уяснил, что твои обожаемые друзья для тебя дороже собственной жизни, но…
-Ты идиот, Гриммджо. – зло перебил его рыжий. – Этот «какой-то» капитан пусть и не был другом, но был замечательным человеком, которому я всегда буду благодарен. Ренджи прав. Ты просто неблагодарный арранкарский выродок.
Каждое слово шинигами чеканил, словно пытаясь этим вбить свою истину в голову Джагерджака. И каждое отдавалось уколом ненависти для самого Сексты.
-Ну ты и сука. – прорычал арранкар. Больше ничего ответить не получилось. Не хватало слов, чтоб выразить ту массу эмоций нахлынувших от такого обращения.
-Пошел ты. – безразлично кинул Куросаки, поднимаясь с пола и собираясь уходить. – Я не виноват в том, что ты чего-то не понимаешь.
-Тогда объясни нормально!
-Каким образом? Ты все равно не желаешь слушать.
-Я весь во внимании, Куросаки! – резко развернув к себе шинигами, Гриммджо надавил на его плечи, усаживая обратно. Тот глубоко вздохнул.
-Укитаке-тайчо помог разрушить Соукиоку, когда мы спасали Рукию от казни, рискуя своим капитанским званием да и своей жизнью. Когда мне было плохо и я не мог понять, почему все получилось так с зависимыми, почему Кария хотел убить столько людей ради силы, он поддержал меня. Просто… – рыжеволосая голова опустилась и голос прозвучал сдавленно. – понимаешь, он просто хороший человек. Если тебе все равно, когда убивают кого-то из арранкаров, это не значит, что всем остальным все равно.
Джагерджак вздрогнул. Слова вновь задели за живое.
-Ты хочешь сказать, что ты не желаешь бороться против них?
-Нет, Гриммджо, мне жаль, что все так получается.
Продолжать разговор расхотелось. И ему и Куросаки.

Смысл до Джагерджака дошел намного позже. От армии Айзена остались крохи, от Эспады – еще меньше, если такое количество можно было назвать количеством вообще. Шинигами все же было куда больше, пусть потери были так же велики. На самого арранкара смотрели косо, с ненавистью, непониманием, иногда с одобрением, но собственной внутренней борьбы это не умаляло. Чертовы шинигами, виновные в этом и смотревшие на него с высока, как на пустое место. Злость копилась и выплескивалась на все подряд. Иногда под нее попадал даже ни в чем не виновный Куросаки, который с каждым днем все меньше хмурился, в отличие от Гриммджо. Вопрос со стороной оставался вопросом. Отговорка «на стороне Куросаки» все чаще вытеснялась. С каждым убитым, с каждым взглядом, с каждым днем.
«Ты Гриммджо-кун однажды поймешь, что значит быть человеком» - говорил ему когда-то Урахара, почти вечность назад. Тогда Джагерджак кажется, спросил у него, а что это вообще значит – человечность. Дождался. В кратком изложении вывод получался уж совсем невнятным: быть человеком – полный идиотизм. Следуя выводу он становился полным идиотом.
Вспоминался Нойтора, вкладывавший в каждый удар столько ненависти и безвыходности. Бой этот Гриммджо выиграл лишь потому, что ему было за что бороться. Не будь там рядом полумертвого Ичиго, от него самого остались бы мелкие клочки. «Не будь там Куросаки, не было бы и меня» тут же поправлял он сам себя. «Защищать надо то, что тебе дорого» - говорил рыжее наваждение арранкара и Гриммджо соглашался с ним. Его собственность, его единственный шинигами был ему дорог. За него Джагерджак был готов откусывать головы, за каждую его рану и принесенную ею боль. Если кто и мог приносить боль Ичиго, то только он сам. Правда, Гриммджо при этом запихивал куда подальше уж слишком сопливое «никогда этого не сделаю».
Вспоминалось много чего, но последнего боя в Хуэко бывший Секста забыть не смог бы даже если захотел этого всем существом. Улькиорра. Удивляло, что тот остался вторым выжившим из всей Эспады. Ну, кроме самого Гриммджо и молчаливой Халибелл.
Реяцу Кватры он почувствовал еще до того, как на сером фоне вырисовалась тонкая фигуру в белом. Ждал его. А может и не его, просто кого угодно, раз так открылся.
-Улькиорра.
-Здравствуй, Секста.
-Нет. – поправил его Гриммджо. Частью Эспады он перестал себя считать в тот момент, когда шагнул в портал.
-Значит, все-таки ты нашел свое место там, Гриммджо.
Занпакто он вынимал медленно, словно нехотя. Все такой же остановившийся взгляд, зеленые полосы похожие на дорожки от слез.
-Разорви его, Пантера. – Джагерджаку не хотелось все затягивать, а уж тем более о чем-то говорить с Кватрой.

Он почти не защищался, как-то вяло, совсем не в той излюбленной ленивой и безразличной манере, показывая противнику и всему окружающему миру, что он не стоит и волоса с его головы, чем выводил из себя Гриммджо. Сам же бывший Секста вскрывая наболевший нарыв раздражения, бил не задумываясь, желая лишь одного: убрать из взгляда Кватры это невозможное, неправильное выражение. Отчаяние.
-Улькиорра! – удар – Какого.. – удар – Черта… – удар – Ты… – удар, заставивший арранкара в рогатой маске пошатнуться – не защищаешься?!
Гриммджо остановился, глядя на Кватро Эспаду. Тот еле держался на ногах, но проклятое безразличие не исчезало, отчего хотелось выть.
-Не имеет смысла. – арранкар распрямился, но тут же упал на колени.
-Все имеет смысл! Ты сам говорил, что желаешь умереть в битве с достойным. Так какого черта ты даже не пытаешься сражаться?! Я, по-твоему, не достоин?
-Достоин, Гриммджо. Но дальше бороться не имеет смысла.
-Повторяешься, Кватра.
-Просто говорю очевидное.
Усталость никогда не была тем, что могло остановить Гриммджо Джагерджака на пути к намеченной цели. Но что-то сломалось в нем самом за эту бесконечную войну. Не между шинигами и арранкарами, не между шинигами и другими шинигами. В той войне, что давила изнутри, изматывая больше, чем любые сражения. И усталость навалилась как лавина, заставила бывшего Эспаду тяжело опуститься на песок, напротив Улькиорры.
-Добивай. – тот даже не поднял головы.
-Не имеет смысла. – передразнил его Гриммджо.
-Имеет. Кто-то должен победить. Не бывает битвы, в которой нет победителя.
-И кто же тут будет победителем, если я просто добью того, кто не защищался?
-Ты уже выиграл эту битву, когда ушел из Хуэко, Гриммджо. – голос был непривычно мягким. – Выиграл когда решил, что выживешь любой ценой.
Джагерджак пристально вглядывался в стоящего на коленях арранкара. Умереть так было бы унизительно. Убивать так было еще унизительнее.
-Почему, Улькиорра? – взвыть хотелось нестерпимо и кажется, это желание просочилось в интонацию вопроса. Жалобно как-то. – Потому что мы слишком похожи на них?
-Да. Мы слишком похожи. – тот все же приподнял голову и еле заметно улыбнулся. – Поэтому и прошу тебя закончить это.
-Закончить. – эхом повторил Джагерджак, поднимаясь на ноги. – Поднимайся.
-Не могу.
-Все ты можешь, чертов придурок! – взвился Секста. – Хотя бы сделай вид, что тебе не все равно!
-А мне и не все равно.
-Тогда…
-Не все равно кто это сделает. – арранкар с трудом поднялся на ноги, опираясь на огромный камень. – Я надеялся, что ты придешь первым.
-Идиот. – шипел Гриммджо. Огромный ком Серо рос в ладони, желая вырваться на волю.
-Нет, я просто …
Он продолжал улыбаться и что-то говорил, когда огромный раскаленный шар сорвался с ладони Джагерджака, ослепляя его самого. Концентрированная боль, слетевшая с руки и превратившая песок в радиусе нескольких десятков метро в матовое стекло, хрустевшее под ногами. От Кватро Эспады не осталось даже пепла.
Наконец-то Гриммджо понял, почему в тот день Куросаки наорал на него, почему смерть того капитана была так важна для него. Улькиорра так и не стал ему врагом, остался один из. Из таких же похожих на него. Существа, мир которых изменили по прихоти одного человека. Один из тех, кто научился видеть мир со стороны своих врагов. Машины, которые начали думать над командами. Пустые, научившиеся чувствовать. Любое определение становилось обвинением. Им не за что было бороться. Привычное исчезло, спутав все неожиданным проклятым даром Хогиоку, впереди оставалась пустота неизвестности и чужая воля.
Гриммджо тяжело вздохнул. Но в одном Улькиорра был прав: у него было за что сражаться и проигрывать он не собирался. Был смысл, рыжеволосый, упрямый, вспыльчивый и слишком че-ло-веч-ный. Его собственный. И он научится его понимать.

До портала он добрался почти последним. Счастливые шинигами, бродившие по пещере, что-то кричавшие, улыбающиеся. Словно из неоткуда выбежала Орихимэ, тут же повисшая на шее у ошарашенного арранкара.
-Гриммджо-кун, мы победил!!! – радостно сообщила ему эта ненормальная девчонка, и кинулась куда-то дальше. Улыбка против воли появилась на лице. Да, все-таки они победили.
Восторги утихли не скоро. Неделю только местная команда спасателей гуляла, забыв про время. Гриммджо оправдали и оставили в покое. В Серейтее он нужен был пожалуй только Куротсучи, страдавшего от того, что ни один из Эспады не остался жив. Джагерджака покоробила новость об оставшемся в живых десятке арранкаров. Их то и пригреб себе свихнувшийся ученый. Но переживать за это арранкар не собирался. Главное правило Хуэко: выживи сам, на остальных тебе плевать. Теперь существовала маленькая оговорка, в которую вписывался только один человек. Ему ничего не грозило и бывший Эспада был спокоен.
Жизнь пошла по уже накатанной калии: беседы с Урахарой, тренировки, Куросаки, Куросаки, ужин со всей ненормальной компанией, еще раз Куросаки, прогулки, Куросаки… Рыжий мальчишка занимал львиную долю времени. Он даже начал ходить в эту его школу, на что Ичиго ворчливо жаловался, но все претензии пропадали, как только арранкар затаскивал его в пустой класс и вытравливал возмущение единственным проверенным методом. Для себя Гриммджо сформировал точное определение этого отдельного чувства, появлявшегося, как только рыжая макушка замаячит в радиусе нескольких метров…

А ведь он совершенно забыл сказать ему обещанное. Гриммджо нахмурился.
«-Передумал.
-Почему?
-Я тебе потом как-нибудь расскажу, Куросаки.»
Не рассказал. То что-то мешало, то сам арранкар забывал об этом напрочь. Рыжий сладко сопел во сне, по-хозяйски устроив ногу на бедре Джагерджака.
-Мой. – прошептал Гриммджо, легко проведя по круглому плечу кончиком пальца. Плечо смешно дернулось.
-Эй, Ичиго.
-Мммм…. – шинигами даже глаза не открыл. Пальцы настойчивее исследовали сантиметр за сантиметром открытой кожи, прошлись по ключице, шее, легко задели мочку уха, и зарылись в волосах.
-Ичиго, помнишь, я тебе обещал рассказать, почему пошел за тобой.
-Это так важно узнать сейчас? – глаз все же открылся, моргнул пару раз, и с сонным возмущением уставился на разбудившего наглеца.
-Не знаю.
-Ну тогда наверное, может подождать до утра. – мальчишка вновь закрыл глаза. Пару минут Джагерджак молчал, взвешивая все за и против. Дыхание Ичиго стало вновь ровным. Заснул?
-Я тебя люблю.
Тишина, заставившая все внутри сжаться в тугой узел. Спит.
-И я тебя, Гриммджо.
Арранкар почувствовал, как тот улыбнулся в сгиб его шеи. Глупо как-то получается. Как в дурацких романах, которые читает мелкая Кучики.
-…буду еще больше, если ты дашь мне поспать. – улыбка переползла в ухмылку.
-Ах тааак! – Джагерджак вскочил, скидывая голову Куросаки с плеча на подушку, сгреб его в охапку и впился в приоткрытые в изумлении губы собственническим поцелуем. – Мой! – прорычал он, оторвавшись.
-Наглый кошак. – фыркнул Куросаки.
-Но любимый, нэ? – ухмыльнулся довольный до нельзя арранкар.
Рыжий шинигами закатил глаза.
-Твой, Гриммджо, твой.